да, конечно: заповеди и Библия.
но нет ли у тебя, Господи, для нас еще каких-нибудь пожеланий?
ИДИ НАХУЙ ГОСПОДИ.
ouch. эдвард не понимает, какого хуя его всё это так волнует — что-то яростно и отчаянно болит, врач советует заливать спиртным, чтобы не загноилось, эдвард послушно выливает ром в рот. боже, придурок, не так надо. эдвард разводит руками отражению в зеркале — прости, чувак, мы всё проебали. корабль неодобрительно косится — был бы живой, сам за борт капитана выкинул и уплыл. но эдвард внимательно наблюдает, как якорь опускается на дно гавани кингстона — там потом в пьяном бреду понимает, что корабль опять угнали, но не очень переживает.
последнее воспоминание перед тем как алкголь свалился на голову, словно гильотина — раз и всё. нет тебя. и хорошо, и плохо, и свободно. эдвард горланит песни до самого утра, посылает нахуй квартермейстера ( он то корабль и забирает ) и отмахивается от галлюцинаций — они приходят всегда словно по часам, а на самом деле, когда алкоголя в крови становится меньше привычной и необходимой дозы — призрак мэри рид обвиняет его в бездействии и алкоголизме, эдвард очень громко смеётся — так и хорошо же, вот он я такой настоящий, что вы из меня непонятно кого делаете ?
мэри рид умирает у эдварда на руках, и он моет их в солёной воде до тех пор, пока итак грубая кожа не становится похожей на наждачную бумагу — ему кажется, прислонит к лицу, разрежет себя насквозь, да только не замечает — уже пополам разрушенный, покрывшийся грязью и позором.
либо смейся, либо пей. порох в пистолете каждый раз оказывается мокрым, когда эдвард подумывает со всем покончить — его избивают другие пираты, смеются над его когда-то звучным именем капитана кенуэйя и бросают в воду — эдвард с морем давно слился и как бы не хотел, уже в нём не утонет. слишком родное, слишком любимое — он ради него всё дорогое продал, даже жену в англии оставил вместе с душой.
i dont get this life anymore — эдвард поёт моряцкие песни, словно воет — криков уже не осталось, — пытается ходить в церковь, но блюёт пастырю под ноги. а потом долго беседует с галлюцинацией христа, посылая его самыми суровыми и отвратительными моряцкими ругательствами. утром просыпается в компании козлов и смеётся. опять, блять, смеётся.
ну и какого хуя его всё это так волнует ? не знает, где могила мэри, не знает, где будет его — пиратам она вроде бы не нужна, но эдварду хочется, чтобы к нему порой приходили — цветы может клали или бутылку рома. он его, конечно, не выпьет, но будет рад. но вот только приходить больше некому — все, кто его когда-то на плаву держал, либо погибли, либо оставили, повернув свою спину и проявив милосердие, спрятали взгляд отвращения.
капитан эдвард кенуэй превратился в постыдного пьяницу, который связь с реальностью стабильно теряет через десять минут, после того как проснётся во второй половине дня.
ну и заебись ? да ? йо-хо-хо пиратская жизнь по мне. йо-хо-хо вот бы сдохнуть поскорей.
ouch. уже не замечает привкус соли на губах, уже устаёт жаловаться, что они взяли слишком мало рома. бочки в трюме закончатся, когда на него снова нападёт приступ плохого настроения — когда галлюцинации снова начнут стучаться в череп и пробираться сквозь трещины внутрь. адевале съебывает к ассассинам — у них цель благородная, а не как твоя — золото-золото-золото. адевале возвращает эдварду 'галку', тот смотрит на белые паруса и дрожит. оправданий уже никаких — у эдварда слишком сухо в глотке, чтобы посылать негра в жопу — он почти называет его никчёмным и глупым рабом, но вовремя прикладывается к бутылке. эдвард, куда ещё ниже, мальчик.
хочешь на дно ? а что, я ещё не до конца на него опустился ?
эдвард хочет набрать побольше воздуха в лёгкие, привязать камень к ноге, выйти в открытое море, упасть в воду и опуститься вниз на дно, лечь на спину и представить будто вот она жизнь — под водой, в тишине. как жаль, что он сразу сдохнет, даже не добравшись до дна — воздуха не хватит, он же не какой-нибудь искатель жемчужин с насау.
все пираты попадают к дьяволу — так говорит церковь, так говорят охотники на пиратов ; эдвард смеётся, когда осознаёт, что делает — спешит к морскому дьяволу по своему собственному желанию. забавно, так сильно хочет жить — так сильно хочет избавиться от чувства вины, от галлюцинаций и позора, что готов прыгать в ад — матросы дрожат, им идея капитана не нравится ; их осталось всего десять — самых отбитых, единственные, кто согласился с ним плыть, устав от кингстона. эдвард улыбается — он теперь всегда улыбается, когда хуёво. и даже почти трезв — трезв, как матрос, то есть выпил лишь пол бутылки рома, чтобы море не шатало.
— ну и где, блять, ваш морской дьявол ? — он свешивается через бортовые перила, на воду смотрит и рифы с разбитым кораблём. плыть туда на шлюпке как-то не очень хочется — у эдварда инстинкт самосохранения в абсолют возведён — жить слишком хочется. — э-э-э-э-эй, осьминог, выходи, дело есть !
он громко смеётся, поворачивается к команде — кто-то крестится, эдвард фыркает, браваду строит. зачем вам бог, если мы идём к дьяволу ? тут его точно нет. море бурлит — оно теперь всегда для эдварда бурлит, словно один огромный котёл с кипятком — даже странным не кажется.
толика любопытства сжирает его изнутри — почти живым себя чувствует от этого — ну где же, правда, ваш дьявол ? я так сильно хочу его увидеть, спросить, попросить, может быть даже молить ? эдвард выбросил свой крестик несколько лет назад — бога рядом нет и никогда не было. а вот дьявол — его дыхание он чувствовал всегда — иногда острее, иногда слабее.
иногда — прямо сейчас.
эдвард расплывается в улыбке. ouch, i'm in shit, aye.