Вы когда-нибудь оставались без жилья? Препаршивевшее ощущение, хотелось бы отметить. Особенно когда за окном льёт как из ведра, а порывы ветра то и дело завывают в щелях, оглушая наземных жителей своими стонами, страша их гневом небес. Хороший хозяин и пса на улицу не выгонит, а вот разъярённая женщина способна и не на такое…
В общем Гаррет в очередной раз остался без крыши над головой, что было не впервой и он даже как-то привык нигде подолгу не задерживаться. Он стоял у двери подъезда под хлипким навесом и курил, держа в руке небольшую спортивную сумку, которая, к слову следует отметить, была собрана заранее и припрятана в коридоре. Посему он и успел её уцепить, когда покидал ставшее вдруг неприветливым жильё.  Крупные капли барабанили по пластику козырька, желая проломить его и водопадом обрушиться на голову брюнета, ленно выпускающего струйки дыма в сгущающуюся темноту воздуха.  Денег с собой было немного - всё что он имел находилось в банке, который как и любое подобное учреждение имело свойство закрываться. Значит рассчитывать на уютную комнату отеля не приходилось – там на красивые глазки не велись и за простой в комнате требовали что-то посущественней витьеватых слов и заверений. Друзей как таковых он не имел – по крайней мере не настолько близких, что бы разбудить их посреди ночи и попросить о помощи. К матери и под дулом пистолета не вернулся бы. А иных вариантов не было. Гаррет привык из любой передряги выкручиваться своими силами и сегодняшний вечер не стал исключением.
Подождав, когда дождь ненадолго стихнет, мужчина сделал шаг из своего укрытия и выкинул окурок, тихо зашипевший остатком пепла, растворяя его в натёкшей луже.  Его лёгкие шаги выдавал лишь плеск воды под ногами, хоть он и старался выискивать сухие островки асфальта, боясь запачкать белые кроссовки и светло-голубые джинсы. Кожаная куртка спасала от одиноких капель, срывающихся с веток деревьев, однако плохо согревала в такую промозглую погоду.
Его план был достаточно прост – заехать на вокзал, сдать вещи в камеру хранения, а затем пойти в какой бар или клуб и найти кого-то, кто бы согласился бы приютить его на ночь, а то и на время подольше, пока вновь разговор не зайдет о таких незнакомых Гаррету вещах как «любовь до гроба, семья» и прочих неприятностях этого типа. Он никогда не скрывал, что подобное его не интересует, но почему-то все девушки с которыми он жил, думали, что им под силу «изменить Гаррета в лучшую сторону». Когда же оказывалось, что перевоспитанию юноша не подлежит и что великая любовь меж ними не вспыхивает, а от предложения руки и сердца и вовсе далеко, начинались истерики, крики и слёзы. В такие моменты парень и уходил, прихватывая лишь самое необходимое, легко руша все мосты и обрывая связи.
В животе предательски заурчало, напоминая, что из-за вспыхнувшего не вовремя скандала он так и не успел притронуться к шикарному ужину – Нинель, отдавая ей должное, прекрасно готовила, особенно мясо, чем определённо подкупила молодой растущий организм юноши. Кто знает, если бы она так сильно не давила и не спешила навесить на него обязательства, может что-то бы у них и сложилось.
Неоновая вывеска попавшаяся на его пути не двузначно указывала в сторону магазина и Гаррет соблазнился, уповая что рекламный слоган «здесь вы найдёте всё» не является очередным надувательством и хоть частично отображает правду. Ведь ему то много и не надо – даже кусок сырого мяса подойдёт, хоть жевать его в полутьме какого затхлого переулка то ещё удовольствие. Но зато хоть внутренний зверь не потребует своего в самый неподходящий момент. В том же клубе угомонить хищника будет не так просто – алкоголь его не берёт, а из мяса там только люди. Прокуренные, потные и наверняка жутко вредные для применения в пищу.
Дверь магазина легко поддалась и с тихим дзиньканьем открылась, впуская очередного припозднившегося покупателя в полупустые залы. Брать корзинку или тележку он не стал, хоть на него, с его спортивной сумкой висящей за спиной, уже обратил внимание сонный охранник. Его изучающий взгляд так и прожигал спину, но Гаррет продолжил своё невозмутимое шествие вдоль ряда холодильников, выискивая что поаппетитней.
Свинина, говядина, курица… Всё заморожено до состояние камня, а значит разгрызть этот «подарок из ледникового периода» определённо будет делом не лёгким. Разве что в истинной форме. Да и то, мучиться от простуды, которую он определённо подхватит питаясь кусками льда под дождём, придётся в человеческой форме. А без тёплой кровати, крыши над головой и того, кто будет исполнять капризы «умирающего» больного, это вконец становиться непрезентабельным времяпрепровождением.
Обходя по дуге холодильник с рыбой и прочими морскими гадами, которые не особо любил, уверенно направился к небольшому отсеку со «свежатиной», даже с такого расстояния дразнящей нос своим едва уловимым запахом, упорно перебиваемым перцем и лавровым листом. Вот и какой умник решил, что именно с этими двумя компонентами мясо становиться более аппетитным? У Гаррета от этого начисто отбивало нюх. Он едва сдерживался, что б не расчихаться, брезгливо поджимая нос и стараясь по возможности не дышать.
Как бы он не хотел зажать нос, сделать это бы не смог - пальцы цепко ухватили два пакета: один с фаршем, а второй с рубленным крупными кусками мясом для отбивных. Из глотки Гаррета вырвалось непонятное утробное рычание, а острый кончик языка прошёлся по верхней губе в предвкушении долгожданной трапезы, ощущая, как внутренний зверь тугим комком заворочался внутри, разбуженный первыми позывами голода.

Сегодня давние кошмары Лиама вышли на новый уровень, хотя начиналось всё уже почти обыденно и скучно. Снова узкоглазое отрешённое лицо Ксуана, мозолистые руки азиата, сжимающие тяжёлый нож, и кожа Майкла, падающая на пол кровоточащими лоскутами… Майкл всегда был первым, а потому же шли все остальные – Джим, Алекс и Эб.

Так было всегда, но не сегодня. Вторым был Джек Хэндсом, которому уж точно нечего было делать в далёкой Камбодже в одной камере с Хоггартом. От неправильности ситуации мужчина мгновенно проснулся, хотя за секунду до пробуждения успел испугаться – неужели снова?

Ледяной душ помог избавиться лишь от давящего чувства бессилия, но не от вины – кошмар болезненно  обострил воспоминания, поэтому ничего удивительно в редкостно дерьмовом настроении Аспида не было. Не слишком подходящее состояние для разбора ошибок последней вылазки в Войлу, которая чуть не стоила Лиаму одного из подчинённых.  Но дело есть дело, и поэтому в назначенное время капитан был у себя в кабинете и слушал доводы всех членов третьего, мысленно анализируя и собственные ошибки.

У них в отряде не было принято нянчиться с новичками – бойцы проходили длительную стажировку и обучение, а большинство из них и до СОЛа работали в силовых структурах. Странно трястись над бывалыми бойцами и оперативниками, но, как показал, последний случай переоценивать их тоже не стоило. Парень ходил уже в несколько вылазок и должен был привыкнуть к Войле, но в этот раз что-то пошло не так, и провинившийся чуть было не остался в другом мире, не явившись в назначенное время к месту сбора. А настоящую причину говорить отказывался – просто потерял счёт времени.

Зелёные глаза Аспида чуть потемнели от гнева  - едва заметное, но уже непростительное проявление эмоций для обычного Лиама. Он мог бы закусить удила и выбить правду угрозами, но это был метод для слабаков и тех, кому не достаёт других инструментов давления, поэтому мужчина лишь сказал:

- В следующий раз будьте бдительнее. Этим поступком вы поставили под угрозу не только свою жизнь и свободу, но судьбы всех членов отряда. Вы – Бог, чтобы настолько разбрасываться чужими жизнями? Не думаю. Дисциплинарное взыскание я назначу вам позднее. А сейчас ступайте.

Выпроводив провинившегося, Хоггарт ещё с полчаса обсуждал подробности операции с остальными. Затем разошлись и остальные члены отряда, но на пороге Лиам окликнул Джека Хэндсома. Почему именно его? Особенной причины не было, но, быть может, странный сегодняшний сон был тому виной, что Аспид решил приглядеться к нему повнимательнее, хотя и видел, что особого… восторга в подчинённом не вызывает.

- А вы, Хэндсом, останьтесь. У меня есть для вас личный приказ, - голос Лиама прозвучал непривычно сухо и резко.

Рама была больше, чем зеркало – наверное, осталась еще с тех времен, когда Венеция на весь мир гремела своими уникальными изделиями. Между резными купидонами и виноградными гроздьями мерцало озерцо стекла размером в две ладони Ренцо, в отражении же помещалось только лицо, и ни миллиметром больше. Бледная, небритая физиономия с распахнутыми на ширину блюдца глазами. Зрачки все еще были расширенными, видимо, дурь, которой его отравили накануне, выветривалась из организма сутками, а не часами. Форцаретти облизал губы, язык был сухим, как наждак, а во рту определенно нагадили коты, пока он валялся в отключке. Хуже, чем похмелье.

Он на шаг отошел от зеркала, тут же уперся поясницей в спинку кровати с балдахином, так же богато украшенной старинной  - или стилизованной под старину – резьбой. Комната была небольшой, судя по планировке и мебели, Ренцо находился в одном из тех палаццо, что родовитые хозяева еще не успели проесть или превратить в отельчик для молодоженов. Ни ванной, ни туалета не обнаружилось, полезть под монументальную кровать в поисках антуражного ночного горшка он не рискнул, опасаясь заблевать миленький ковер с цветами и птичками, видимо, помнящий молодые годы Андреа Дориа.

Что было вчера? Нет, еще лучше – было ли это вообще вчера или минуло уже гораздо больше времени? Ему удалось совсем близко подобраться к этой рыженькой актрисуле, точно. Ренцо отчетливо помнил, как сделал пару снимков, когда она спускалась в гондолу, и ветром ей задрало юбку чуть ли не на уши. Ее сопровождал мрачный мужик, которого он не знал, но тоже на всякий случай сфотографировал. Интернет знает все, в конце концов. Может, за его угрюмую рожу и боксерский перебитый нос тоже можно скосить лишние пару сотен…           

«Доигрался?» - ехидно полюбопытствовал внутренний голос. Конечно, в работе Ренцо бывало, что ему разбивали камеру, однажды даже об голову, несчетное количество раз его обливали всякой дрянью, дважды перепуганные звезды пользовались шокером, но вот чтоб прямо так, похищение - круто. Очень круто. Что, выкуп будут просить?

Дверь скрипнула, открываясь. Пленник резко вскинул голову и тут же пожалел об этом – желчь подступила к самой глотке. Выкуп, как же. Разве что продать на органы, и то могут не купить, здоровый образ жизни не числился в приоритетах Форцаретти.

Подобной тематики постов давно уже нет, могу скинуть из недавнего, только сильно не ржите хд
Сборы заняли почти половину дня накануне отъезда. Было странное чувство того, что именно в эту вылазку я смогу расквитаться с ними. Если не со всеми, то со значимой фигурой в их долбанном "чистом" мирке. Не думаю, что моя семья одобрила бы мое поведение и то, что я собирался сделать. Не я один, разумеется, но раньше я не был столь жестоким, я знаю это наверняка.  Теперь я один, терять было нечего и некого. Разве что мою наставницу Эву, за которую я разорву любого представителя любой расы, чего бы мне это не стоило. И дело не только в том, что она обучала меня магии и контролю над ней, так же она была моей сестрой, единственным родным человеком, который у меня остался. Настолько родным, что с ней у меня образовалась телепатическая связь, и мне было очень полезно с ней иногда связаться. Эва могла помочь мне одним словом, одним вздохом. Всегда советует мне только необходимое для моей жизни и счастья, а я отвечаю ей тем же, сполна отдавая всего себя на занятиях с ней. Мне нравилось изучать то, что так давно укрылось от мня, пусть и заново изучая то, что я когда-то знал в совершенстве. Но я почти достиг того пика, когда Стихии подчинялись мне полностью. И когда это случится, ДОКи и все с ними взятые ответят сполна.
Собирался я недолго, собственно, амулеты я брал сам, а настойки и зелья посоветовала сестра. В своей комнате я быстро оделся, затягивая армейские ремни на лодыжках и поясе. В кирзач отправился нож из закаленной стали, рюкзак я укладывал особенно тщательно. Иногда так полезно, чтобы все нужные вещи были в наиболее доступных местах. Более всего меня занимала сейчас мысль о том, что вот он миг, когда я смогу отомстить. Может тогда я смогу наконец подчинить себе все стихии без исключений и всплесков магии, от которых плохо не только мне, но и всему штабу Крыс.
В штаб АРИ, точнее, в это «убежище» мы добирались долго, почти сутки. В машине преимущественно была тишина, я старался сосредоточиться на том, что мы собирались вытворить, о чем стальные думали, не знаю. Пару раз я перебрасывался взглядами с Рихардом, но и только. Нельзя сказать, что я его боялся или опасался, вовсе нет, просто демоны немного иная раса, непонятные и пока мной неизведанные, непредсказуемые и порой весьма жестокие. Но о нем я знал достаточно, и из всего что я знал, было то, что Риха внешне спокойный, хотя внутри может бушевать Везувий. Плотно я с ним пока не общался, и вот такая возможность представилась, ведь скорее всего наши люди будут отвлекать охрану, а мы с ним пойдем убивать некоего Леонарда Харви, главу АРИ. Я представлял, как буду держать его голову запрокинутой, а вторая рука будет резать его вены и артерии на горле, брызгая кровью из разорванных сухожилий. Странно, но такая мысль среди прочих придавала мне уверенности и решительности. Может Мелинда и Джеймс наконец-то будут отомщены? Конечно, это не вернет мне семью, но я буду уверен, что решимость АРИ будет серьезно подорвана с потерей их лидера, а значит уничтожить их всех будет гораздо проще.
Я пока слабо представлял, как именно общественность отреагирует на то, что Леонард убит террористами. Вариант развития событий прост, хотя на первый взгляд лишь на словах - заснять казнь на камеру в стиле истинных террористов и выложить во всемирную сеть. На каждом экране, на каждом сайте не зависимости от желаний хозяев. Я думаю, что нашим хакерам это удастся. Все больше углубляясь в суть нашей операции, я понимал, что ненавижу их. Людей. И знаю, как поступил бы, если бы оказался один на один с целым поселением. Вот тут-то мои всплески магии пришлись бы очень кстати, я бы с упоением наблюдал, как мои вихри и ураганы разносили бы дома, унося жизни. Я наконец-то не просил бы помощи у Эвы, не приходил бы к ней на чудовищной грани между все еще человеком и порождением моих кошмарны видений о семье и ДОКах, безжалостно убивших их. Я террорист, и меня не должны волновать людские жизни.
По мере того, как машина приближалась к Убежищу, я все больше мрачнел. Штаб АРИ находился в этом же здании, а значит на подготовку к операции у нас немного времени, на ходу ведь обсуждать ничего не приходится, все должно быть готово уже заранее. Я даже не представлял, сколько у этого Леонарда охраны поэтому на импровизацию даже мыслей быть не должно. Сейчас почему-т стало немного не по себе. Не за нас – за Крыс, что остались в нашем штабе. Если наша затея провалится, что будет с ними? Неужели все то, к чему мы так долго шли, упадет в одночасье, как карточный домик, не оставив после себя и памяти? Нет, нельзя даже думать об этом. Все будет хорошо, и может наконец-то альтеры смогут беспрепятственно ходить по земле, не боясь убийства или Вальгаллы. Это конечно не было моей заветной мечтой, но перспектива неплоха. Как только машина встала у Убежища, я передернул затвор автомата. Еще через несколько мгновений наша группа рванула внутрь. Подопечные мне ведьмаки и демоны Рихарда сразу же бросились по зданию, насколько я понял из их слов, системы безопасности и камеры из строя были выведен уже до того, как они вошли, поэтому из препятствий у них лишь охранники. Мне лишь оставалось кивнуть Рихарду, что я готов убивать как можно более жестоко, и пошел за ними вглубь здания.

- Придушить будет слишком просто, - все так же без выражения отозвался вампир, вынув из кармана камзола знак Воли Хранителя, - Мы займем еще немного вашего времени, сенатор, после чего покинем сей гостеприимный дом. Предоставив вам прекрасную возможность поразмышлять о вине и наказании.
При этих словах в глазах Теро вспыхнул проблеск надежды. Он завозился, мыча сквозь кляп нечто, могущее сойти за обещание никогда больше и внукам наказать.
  Он задумчиво оглядел разоренную лабораторию, словно ища что-то.
- А, вот именно то, что нужно, - разгреб обломки машины и подобрал небольшую спиртовку, - Уцелела. Как кстати, - он баюкал в руке серебряный кругляш с аметистами, -  Знаете, Маркус, если вам будет легче, то по закону убийство из мести все равно - убийство. И меня будут судить. Если поймают и докажут вину. На судебном заседании Сената. И потому я унесу знак короля с собой – как оправдание. Но  не  оставить вам на память почти точную копию будет…ммм… некрасиво, - вампир выкрутил фитилек и  зажег горелку. После чего сдернул заляпанные кровью перчатки, аккуратно подвернул рукав камзола и поднес к огню знак короля, придерживая его за края. Не воспользовавшись даже клещами или зажимом, хотя их валялось вокруг во множестве.
- Вы знаете,  что серебро вызывает у нас ожоги, - Рейнеке говорил так спокойно, словно вел светскую беседу в салоне, а не держал в руке быстро нагревающийся  металл, - Но вряд ли знаете, что, взрослея, мы становимся устойчивы к огню. Но это отношения к теме беседы не имеет, - он критически осмотрел раскалившийся, пышущий жаром  кругляш и остался доволен, - Приступим, Маркус. Вы ощутите, как восхитительна форма каждого аметиста, как безупречно правильны грани, как гладко отполировано серебро… ощутите собственной кожей.
До Теро дошло, что собирается сделать вампир. Сенатор задергался в путах, пытаясь отползти подальше, но за спиной его была стена. Захрипел, отчаянно мотая головой. Лицо его перекосилось от ужаса. Граф придавил толстяка коленом и быстро прижал раскаленный кругляш ко лбу сенатора. Серебро зашипело, вдавливаясь в живую плоть. Придушенный вой прорвался даже сквозь кляп. Теро задергался так,  словно его прихватила падучая. Глаза его вылезли из орбит. Отвратительно запахло горелым мясом и перьями.  Маркус дергался все слабее и вдруг обмяк. Лицо его побагровело и перекосилось, взгляд обессмыслился. Из-под кляпа поползла розоватая пена.
- Похоже, его хватил апоплексический удар, - граф тщательно обтер знак короля об одежду сенатора, очищая от ошметков горелой кожи. Нет смысла пытать полутруп. Сам сдохнет. А если и нет – пусть живет. Параличным безумцем.